Vitali

Мало кто знает, что чеховские «Три сестры» имели реальных прототипов в жизни. И хотя на сцене все не так, как в жизни – но ведь жили, жили на свете три сестры, и со всеми тремя у автора - Антона Павловича - были близкие отношения. Ближе не бывает. На одной из сестер-любовниц позже женился его брат. И Чехов в письмах упрекал брата: мол, невнимателен, а порой и груб с супругой…

Вот такие открытия сулит нам знакомство с новыми фактами биографии великого русского писателя, борца с пошлостью и мещанством, каким мы знали Чехова 150 лет. Сегодня наши представления о нем решили поменять. И открыть российскому обществу другого Чехова. Зачем? Не знаю.
Может быть, для того, чтобы мы были объективнее, то есть знали Чехова не только в сюртуке и пенсне, но и без оных, в неглиже, так сказать… Может быть, потому, что кто-то посчитал, что общество стало мудрее и взрослее и готово воспринимать такого Чехова… А может быть, кто-то попросту, говоря на сегодняшнем языке, решил постебаться над Чеховым, а заодно и над родной русской литературой, сознательно и целенаправленно… Не знаю.
Было бы глупо предположить, что большой писатель в жизни был маленьким человеком, без страстей, ошибок и противоречий. Или без сексуальной жизни. Но играть на этих противоречиях и абсолютизировать их – пустое занятие. От Чехова – на всех подмостках мира – останутся его пьесы, а не пикантные сценки и выражения в письмах к друзьям и приятелям.
Поводом к этим мыслям послужило главное событие юбилейного Чеховского года – Полное собрание сочинений писателя в 35 томах, подготовленное издательством «Воскресение». Вот и первый том уже появился в свет. И подписан в печать не кем иным, как самим председателем Совета Федерации РФ г-ом Мироновым. Почему? Опять же не знаю.
Зато как литературовед знаю, что долгие годы при Советской власти дневники и переписка Чехова кромсались и вымарывались редакторами, дабы не повредить авторитету классика. Упаси Бог, чтобы советский народ узнал, что Антон Павлович при случае мог и матерком припустить, а его сексуальный опыт, отраженный в дневниках и переписке, был гораздо богаче и разнообразнее, чем у прекраснодушного Пети Трофимова из «Вишневого сада». Дабы упредить мнения, готовые возникнуть у читателей первого тома ПСС Чехова, а заодно и у читателей этой статьи, в которой я собираюсь процитировать «избранные места» из переписки Антона Павловича, дадим слово самому писателю:
«…Все на этом свете относительно. Есть люди, которых развратит даже детская литература, которые с особенным удовольствием прочитывают в псалтыри и притчах Соломона пикантные местечки. Есть же и такие, которые чем больше знакомятся с житейской грязью, тем становятся чище. Публицисты, артисты и врачи, посвященные во все тайны человеческого греха, неизвестны за «безнравственных».
Так нравственен ли Чехов? Если в новом издании мы можем прочитать следующее про известное путешествие А.П. на остров Сахалин, где он, как известно, изучал быт ссыльнокаторжных и, будучи писателем-гуманистом, клеймил самодержавные порядки? Нет, не только быт ссыльнокаторжных изучал А.П. Из письма к издателю и другу Алексею Суворину:
«Когда из любопытства употребляешь японку, то начинаешь понимать Скальковского, который, говорят, снялся на одной карточке с какой-то японской блядью. Комнатка у японки чистенькая, азиатски-сентиментальная, уставленная мелкими вещичками; ни тазов, ни каучуков, ни генеральских портретов. На подушечку ложитесь вы, а японка, чтобы не испортить себе прическу, кладет под голову деревянную подставку. Затылок ложится на вогнутую часть. Стыдливость японка понимает по-своему: огня она не тушит и на вопрос, как по-японски называется то или другое, она отвечает прямо и при этом, плохо понимая русский язык, указывает пальцами и даже берет в руки, и при этом не ломается и не жеманится, как русские. И все время смеется и сыплет звуком «тц». В деле выказывает мастерство изумительное, так что вам кажется, что вы не употребляете, а участвуете в верховой езде высшей школы. Кончая, японка тащит из рукава зубками листок хлопчатой бумаги, ловит вас за «мальчика» (помните Марию Крестовскую?) и неожиданно для вас производит обтирание, при этом бумага щекочет живот. И все это кокетливо, смеясь и с «тц»…
Изучал А.П. и остров Цейлон. «Место, где был рай. Здесь в раю я сделал больше 100 верст по железной дороге и по самое горло насытился пальмовыми лесами и бронзовыми женщинами. Когда у меня будут дети, то я не без гордости скажу им: «Сукины дети, я на своем веку имел сношение с черноглазой индуской… и где же? В кокосовом лесу в лунную ночь!» Вот такой был Чехов, простой и гениальный. Любопытный, как всякий русский. Жадный до жизни и красивых женщин, как всякий мужчина… Как будто чувствовал, что умрет молодым – в 44 года…
А давайте взглянем, как даже в письмах, даже на фривольную тему, оттачивается неподражаемый стиль чеховской прозы. Ему 28 лет, он пишет к Суворину:
«Женщины, Алексей Сергеевич, которые употребляются, или, выражаясь по-московски, тараканятся на каждом диване, не суть бешеные, это дохлые кошки, страдающие нимфоманией. Диван очень неудобная вещь. Его обвиняют в блуде чаще, чем он того заслуживает. Я раз в жизни только пользовался диваном и проклял его…».
Ничто человеческое, как говорится, не чуждо… К тому же, 28 лет! Наверное, у каждого мужчины есть в жизни приятные воспоминания, связанные с этим возрастом. Это потом наступает хандра, приходит одиночество и появляются вредные привычки. Впрочем, что об этом говорить, лучше читать самого Чехова – рассказы, повести, пьесы… А письма? И письма тоже. Правда, они еще тоскливей, кто-то скажет – циничней:
«Погода у нас мерзкая, дождь льет каждые пять минут. Скучно и грустно и некого…». «В Бабкине по-прежнему …некого». «У меня насморк, рыба не ловится, …некого, пить не с кем и нельзя, застрелиться впору». Вот вам и сюжет «Иванова» - только проще и откровеннее!
А.П. не вел «донжуанских списков», но и робким мечтателем в отношениях с женщинами тоже не был. У него было достаточно много романов. И к женщинам он относился так, как и положено мужчине – где-то с восторгом, где-то с любовью, где-то с иронией, а где-то и с грубоватой прямотой. Не надо забывать, что он был врач и материалист по полученной в университете специальности… А еще он долгие годы оставался закоренелым и принципиальным холостяком, что тоже находило отражение в его мыслях и образе жизни. Уж в каких только возвышенных тонах не описывался его роман с красавицей Ликой Мизиновой. Помните советский фильм на эту тему! Бедный Чехов – роман закончился ничем… А в жизни?
А в жизни А.П. бегал от Лики, как загнанный заяц, отделывался шуточками, лишь бы не угодить под венец! В пику, чтобы досадить Чехову, Лика начала крутить роман с его близким приятелем художником Левитаном. Через несколько лет с другим его приятелем – популярным беллетристом Потапенко. Потапенко «сделал Лике» ребенка и …исчез с горизонта. Чехов переживал, но терять свободу и связывать себя браком!.. Нет, это было не для него. Лику он изобразит впоследствии в «Попрыгунье», узнает себя в рассказе и Левитан …и всерьез разругается с Чеховым. Только в 41 год его, признанного писателя и драматурга, наконец-то «окрутит» актриса Ольга Книппер. Они проживут вместе три года. Счастливо или нет? Вопрос.

30.01.2010 - 01:25 | "Тверская газета"